Экологическая катастрофа назревает в Воскресенском районе Подмосковья. Вот уже не первый месяц жители нескольких деревень дышат ядовитым дымом от тлеющей свалки, которая, кстати, официально считается закрытой.
Видимо, именно на этом основании местные власти делают вид, что проблемы не существует. Хотя, чтобы проблему заметить, достаточно просто выйти на улицу.
Эта помойка росла вместе с жителями окрестных деревень. За 22 года небольшая яма превратилась в огромный котлован заполненный отходами. Здесь, как в Греции, есть всё: от плюшевых мишек, до автомобильных покрышек:
— Детишки иногда уже гулять не могут ходить: дышать невозможно. Вот сейчас Москва дышит, а мы не дышим. Задыхаемся.
Пять гектаров площадью, 15 метров в глубину. И из этих глубин идет едкий дым. Чувствуется он в радиусе нескольких километров.
— Дым достал практически километра за два за три. Всю низину Раслово окутал…
Гореть эта свалка начала в мае и тлеет до сих пор. Полторы тысячи человек хоть уже и привыкли дышать в тряпочку, но не молчат.
— Обращались в пожарную охрану Воскресенского района. Там сказали, потушим, закопаем, выровняем, земли продадим под гольф-клуб. Вот такие были ответы. Говорят, что здесь летал вертолет, одно ведро высыпал и улетел.
Пожарные машины приезжают сюда по нескольку раз в день. 6 тонн воды уходят в толщи мусора за три минуты. Свалка от этого дымит еще сильнее:
— Засыпать надо. Доступа кислорода лишать. А больше ничего здесь не сделаешь.
Именно засыпать, а не делать присыпки. Но никто не хочет брать на себя ответственность. Официально пожары в Подмосковье потушены. И только в администрации поселения Ашитковское — на его территории находится свалка — уверены, дым без огня бывает:
— Почему Вы не выслушаете?
—Не перебивайте, пожалуйста. В настоящее время мусор туда не вывозится.
—Она горит. Вы понимаете, что она горит? Олег Владимирович! Что же Вы трубку бросаете?
—Мне неудобно разговаривать. Я не один.
В неудобном положении еще две деревни и несколько дачных товариществ. Полигон закрыт. Официально. Но люди даже сквозь смог заметили, по ночам свалка оживает: нет-нет да заедет груженый доверху самосвал. Или несколько. А дыма с каждым днем всё больше.
— Дым всё время идет.
— Тут и ночь не спишь. Нюхаешь, думаешь, не горим ли? То холодильник нюхаешь, то телевизор нюхаешь. Не поймешь, где дым. А потом на улицу выйдешь, задыхаемся.
Вагончик возле въезда — это администрация помойки. Официальный представитель — сторож. Нынешние времена на него навевают грусть. Хозяева исчезли, осталась одна охрана. И ту в дыму не видно.
— Моя функция?.. Моя функция. Сторожу здесь: вот вагончик, вот бульдозер. Вон там ещё охрана сидит. Меня сторожат, чтобы я тут не возил мусор, не принимал мусор. Без них.
В гости здесь ходят, сверяясь с розой ветров. Из одной деревни в другую: туда, где дыма меньше. Лес вокруг свалки стараются обходить стороной.
Больше всех не повезло дачникам. Дорога к участкам пролегает вдоль свалки. И хотя дачный сезон еще не закончился, для них единственный выход — никуда не выходить.
